К нему приходит спокойствие — он видит, что все идет хорошо, в соответствии с волей Кришны. Он может без труда узреть волю Кришны, а также Его присутствие за всеми событиями. Поэтому ему нет нужды проявлять большую активность или участвовать в какой-либо борьбе:
(“Шримад-Бхагаватам”, 11.2.45)
“Тот, кто находится на высочайшем уровне преданного служения (уттама-бхагавата), во всем видит Душу всех душ, Бхагавана, Шри Кришну. Он все зрит в связи со Всевышним Господом и осознает, что все сущее вечно пребывает в Нем”.
Но существование в сфере неведения, заблуждения, предполагает необходимость поиска гармонии, поскольку в таком положении видится два начала: майя (иллюзия) и Ишвара (бытие Божее).
Такой человек хочет утвердить Ишвару — Бога, набожность, богосознание, и прилагает все свои силы, чтобы избавиться от заблуждения. Таким образом,
мадхьяма-адхикара является периодом борьбы; она относится к стадии садхана-даши, стадии практики.
В начале душа, благодаря сукрити, духовной удаче, пришедшей в результате преданного служения, совершенного сознательно или неосознанно, обретает шраддху, божественную веру; затем садху-санга — человек получает общество истинных преданных.
Это стадия слушания — шравана-даша; потом наступает варана-даша — человек принимает принципы, учение, путь преданности, а затем приходит садхана-даша, стадия практики, и она наполнена борьбой. Далее, в апана-даше — стадии развитого осознания, преданный ощущает умиротворение в бхава-бхакти, первом раскрытии бутона божественной любви, которое на стадии прапанна-даши, полного самопредания, становится према-бхакти, чистой любовью к Богу.
А после этого, когда он уже участвует в лиле, надмирных играх, снова начинается борьба, но уже иного рода. Во Врадже, Вриндаване, также существует соревнование, борьба. Яшода думает:
“Как уследить за этим непослушным ребенком? Я все время проигрываю — мне с Ним не управиться!” Вот так происходит борьба. Но она порождена йога-майей — она в сфере према-бхакти, ахи бхвати премн, и по своей природе динамична, а не статична. Где есть область динамики, там должна быть борьба; в мире лилы она присутствует в той или иной форме как соревнование.
В сакхья-расе существует игра, в которой участвуют две группы: на одной стороне Кришна, на другой — Баларама, и каждый хочет одержать вверх. Здесь тоже борьба, но абсолютно другого рода: это надмирная игра.
В мадхура-расе также имеется несколько групп: группа Радхарани, группа Чандравали и множество других. И служанкам каждой из них ради достижения собственных интересов, интересов своей госпожи, приходится выдумывать разные ухищрения.
Таким образом, динамика предполагает определенного вида борьбу — сладостную борьбу.
В этом мире тоже существует борьба, но она горька на вкус. Когда нам приходится бороться, чтобы устранить неведение и прив¬лечь истинное ведение, проделать путь от заблуждения к чистому знанию, то вначале эта борьба очень горька. Она не только лишена вкуса, но временами мучительна. Но по вступлении нами в высшую сферу, борьба становится более или менее сладостной.
Лила по необходимости подразумевает определенного рода борьбу. Существуют различия, существует победа; иногда участники лилы прибегают к обману — одна сторона обманывает другую — но все это апракрита, апракрита-ват, сверхтрансцендентное, хотя и кажется очень похожим на обычные мирские действия.
И поэтому там так же присутствует подобие безнравственности: нёти ра¬хита, ради угождения Кришне преступают нравственный закон. Это очень высокое осознание: делать для Него все и вся.
Группа кама-рупа ради Кришны готова на все, и совершая такого рода служение она прибывает вне юрисдикции закона. Кришна — источник и владыка закона, и ради Него можно де¬лать все, возвышаясь над существующими законами общества:
(“Шримад-Бхагаватам”, 11.11.32)
Те, кто ради служения Кришне готовы преступить даже предписания шастр, данные для нашего собственного блага, воистину — высочайшие из преданных. Закон, который устанавливается Господом, предназначен для обычных людей, однако существует особый круг, готовый, только ради своего безраздельного служения Господу, преступить указанный закон.
(“Бхагавад-гита”, 18.66)
“Полностью оставив все виды религии, предайся только Мне Одному. Я освобожу тебя от всех грехов; не печалься”.
Для нашего блага дается множество правил и установлений варнашрама-дхармы, но это лишь тогда, когда мы находимся на низшей ступени. На высшей же: “Превосходя закон, я буду служить Ему” — такова вера!
Предположим, запрещено входить в царский гарем: общепринятый закон гласит, что это не разрешается всем без исключения, и никто не в праве преступить данное правило. Но если кто-то чувствует, что для спасения жизни царя срочно необходимо служение определенного рода, он ради блага царя нарушит закон и войдет в гарем. Подобным образом, существует особый круг преданных, готовых ради удовлетворения Господа возвыситься над законом.
Те, кто знает интересы Кришны, составляют особенную группу; они — высочайшие среди преданных. Закон предназначен для обычных людей, но сладостная воля Кришны превыше всех законов.
Итак, борьба присутствует везде: где жизнь, там и борьба. Движение вперед сопровождается борьбой, и где проходит лила, игра, тоже есть борьба, хотя и иного вида. Одна сладостна, другая приносит мучения. На низ¬шей стадии нам немного больно разрубить веревку привязанности к этому миру.
Но, установив определенные постоянные отношения с высшим миром, вновь обретя их, мы будем счастливо двигаться вперед. Поскольку совершенствование подразумевает
борьбу, она будет продолжаться в течение всей стадии мадхьяма-адхикары. Затем, в уттама-адхикаре (на уровне развитой преданности), внешне жизнь может стать умиротворенной. А потом, на высочайшей ступени, в виласе (играх), за пределами шанта-расы (пассивной приязни и преклонения), которая является уровнем умиротворения, снова начинается борьба, но она сладостна. Она устраивается не маха-майей, а йога-майей; она привлекает нас к Центру.
Там сама земля состоит из расы: она расамайя, исполнена сладостного вкуса — царство нектара, амритамайя-лока. Различие между двумя упомянутыми видами борьбы несколько похоже на различие в опыте человека, работающего в знойной пустыне и того, кто трудится в хорошей, полезной для здоровья окружающей среде, либо разнице между трудом боль¬ного и здорового. Это нечто похожее.
Существует также выражение: “невежество — это блаженство”.
Пребывающий в невежестве живет в мире, поскольку ничего не знает — он не осознает действительности. Это тоже умиротворение: так как нет сознания, нет и борьбы. Больного с острой болью врач стремится, сделав определенный укол, привести на продолжительное время в бессознательное состояние, так как в противном случае того ждут невыносимые мучения. Поэтому для него необходимо иное состояние — бессознательное.
Это беспамятство есть невежество, и оно тоже содержит разновид-ность вкуса, тамо-гуну. Но это не мир истины. Тут нет чувства, это — нуль. Но нуль так же обладает природой бесконечности. Бесконечность и нуль имеют сходство. Если к нулю прибавить нуль, то получится нуль, и если из нуля вычесть нуль, результатом также будет нуль; деление нуля на нуль опять же дает нуль. Подобным же образом, если бесконечность прибавить к, вычесть из, или разделить на бесконечность, везде итогом будет она же.
Поэтому говорится: “невежество — это блаженство”. Если нет сознания, не может быть речи о боли. Это похоже на опыт камня. Крайние освобожденцы достигают стадии, подобной существованию ископаемого или камня. Они хотят успокоиться, и поэтому обретают камнеподобное состояние умиротворения:
(“Шримад-Бхагаватам”, 10.2.32)
“О лотосоокий Господь! Хотя непреданные, с целью достижения высшего состояния проходящие через суровые покаяния и аскезы, могут мнить себя освобожденными, разум их по-прежнему нечист. Они всего лишь предаются многообразным мудрствованиям и не ищут, как обрести прибежище в Тебе. Поскольку они не почитают Твоих лотосоподобных стоп, они просто вновь низвергаются в мирское существование, утратив свое воображаемое превосходство”.
Поставившие перед собой цель стать “едиными” с Ним, в конце кон-цов, получают это тяжелое наказание и ввергаются в такое бытие, бытие камня, и в данном качестве могут просуществовать в покое в течение лакхов, кроров, или миллионов лет. Они могут стать Гималаями, камнем или деревом. В Пуранах мы находим примеры личностей, проклятых влачить такую судьбу; и в этом состоянии тоже присутствует род умиротворения: “невежество — это блаженство”.
И те, кто поднимается до шанта-расы, также обретают некоторую без¬мятежность. Но на Вайкунтхе снова начинается жизнь, движение, и его цель — служение.
В дасья-расе существует деятельность, борьба. Там исполняют приказания:
“Делай это, иди сюда, подай им то-то”. Движения много, а оно подразумевает борьбу. Но эта борьба дарует мир.
Данный вид борьбы начинается в дасья-расе. А шанта-раса является промежуточным положением, и в этом состоянии бездеятельности также существует мир, но более низкого качества:
(“Шримад-Бхагаватам”, 1.7.10)
“Все виды атмарам (черпающих радость в атме, или духовном “я”), особенно те, кто утвердился на пути самоосознания, хотя и свободны ото всех видов мирских пут, хотят совершать чистое преданное служение Всевышнему. Это означает, что Господь обладает надмирными достоинствами и потому спо¬со¬бен привлечь всех, включая даже освобожденные души”.
Это — промежуточное положение, всего лишь преддверие настоящего служения:
(“Бхагавад-гита”, 18.54)
“Безупречно чистая и удовлетворенная в самой себе душа, реализовавшая свою исполненную сознания божественную природу, ни о чем не скорбит и ничего не жаждет. Равно видящая всех существ (в связи с Моей высшей силой), она постепенно обретает высшую преданность (према-бхакти) Мне”.
Поэтому промежуточное положение является состоянием так называемого “мира”. Но в дасья-, сакхья- и ватсалья-расах, а также в мадхура-расе с ее разновидностями, свакией и паракией, мы находим динамичный мир в том, что внешне представляется борьбой. Предположим, что служанкам в мадхура-расе надо темной ночью встретиться с Кришной в лесу; внешне кажется, что им придется преодолеть многие трудности. Получив знак — услышав особую мелодию флейты Кришны, им нужно будет пробираться сквозь джунгли, чтобы в известное время быть в определенном месте. Это похоже на обычную борьбу*, но на самом деле является сладчайшей динамикой.
Если “борьба” означает “динамика”, тогда там, на том уровне, где ди-на¬мичность столь сладостна, борьба есть нечто высокое. Но если мы полагаем, что борьба — что-то мучительное, то такая борьба должна относиться к низшему плану. Здесь она является источником страданий: тут вся деятельность, все усилия порождают одну боль. На высшем уровне также существует деятельность, но она создает сладость, подобно тому, как сандаловое дерево при тре¬нии источает сладкий аромат. Есть борьба, цель которой — породить сладость.
Таким образом, обитатели того, высочайшего уровня, тоже ведут напряженную борьбу, но в результате ее рождается нектар, который они вкушают. Кро¬ме того, “бороться” означает еще и “быть занятым”: каждый там чрез¬вычайно занят, больше, чем мы способны когда-либо вообразить. Они столь деятельны, но их деятельность не приносит мучений, она порождает мир. Здесь наши попытки покончить со своей порочной привязанностью к мирскому приводят к мучительной борьбе. Но, как писал английский поэт Шелли: “Наши самые сладостные песни рождены самой скорбной думой”. Этот вид борьбы тоже приносит нам мир. Когда новичок на пути преданности начинает избавляться от привязанностей к своему мирскому окружению, это вызывает мучения, но этим также даруется некий род умиротворения:
(“Шримад-Бхагаватам”, 10.47.18)
Преданный оставляет семью, и его родные плачут и стенают — из-за их горя больно также ему. Но, тем не менее, он ощущает некое умиротворение высшего порядка и поэтому может переносить поверхностную боль, порожденную оторванностью от семейной жизни. Оставив дом и семью, он страдает, но помимо этого, в глубине души, чувствует некую светлую перспективу. Когда человек отправляется на заработки в другую страну, он покидает семью, и поэтому ему грустно. Но в сердце он сознает, что его ждут деньги, которые принесут ему удовлетворение и позволят наслаждаться.
Подобным же образом, человек, расставаясь с этим миром, разрывая свою связь с заблуждением, на вид, или внешне, чувствует из-за своих действий боль. Но в глубине сердца он обретает определенную надежду на светлое будущее, и ее силой может двигаться вперед.
Таким образом, когда у нас есть какая-то привязанность к этому вредоносному миру, и мы пытаемся избавиться от нее, то в это время в нас
происходит борьба — мучительная борьба. Но, тем не менее, помимо этого, мы испытываем радужную надежду на некий бесподобный, упоительный как нектар, вкус жизни.
Поэтому борьба не всегда означает боль. Она мучительна до определенного уровня, и это является следствием майи, заблуждения. И в Кришна-лиле мы также находим приметы боли, но в действительности, это не является ею.
Это кажущаяся боль — она только видится таковой.
Кришна говорит, что Он придет в определенную кунджу (рощицу), и Радхарани со Своим окружением отправляется туда. Но Он не приходит. Это называется
кала-хантарита, опоздание, то есть ситуация, когда возлюблен¬ный или возлюбленная бросили тебя. Кроме того, есть множество других состояний, таких как мана (ревность) и т.п.
Все это мучительно, но как пишет Кришнадас Кавирадж Госвами, говоря о Кришна-преме:
" внешне видится великая боль, но сердце преисполнено блаженства".
Таким образом: “Наши самые сладостные песни суть те, что порождены самой скорбной думой”.
Внешне это несет печаль, но внутри — сладость. Это так. Воспевая имя, вначале мы думаем, что наша обязанность — отсчитывать множество кругов, и иногда нам это в тягость. Но когда мы обретаем вкус к вос¬певанию, наше внутреннее желание побуждает нас воспевать имя больше и больше — это несравнимо с вынужденным повторением шестнадцати кругов в обязательном порядке.
По обретении
ручи, внутреннего вкуса к данному конкретному служению, оно приносит счастье. До и без достижения такого состояния обязательно будут присутствовать определенные страдания.
Пока мы лишены вышеуказанного вкуса и выполняем это служение как обязанность, нас ждут некоторые страдания. Поэтому, в целом, садхана-да¬ша несколько мучительна. Затем, в апана-даше, приходит сладость.
Конечно,
в глубине сладость есть везде. Иначе зачем человеку даны испытания на духовном пути? Только ради надежды на сладость. Тем не менее, если мы хотим узнать все с помощью аналитического исследования, то путь таков: шравана-даша, слушание; затем варана-даша, принятие; потом садхана-даша, практика.
Вплоть до сего уровня продвижение будет в некоторой степени мучительно. Затем апана-даша, реализованная преданность, и, в конце концов, прапанна-даша, полное самопредание.
И та боль, что присутствует тут — не настоящая: по сути, это все сладостно.
